Поджав коленки к груди, Дионис сидел на камне, подстелив старую соломеную циновку. Серое, тусклое зимнее море лениво облизывало промерзший песок. Чайки с теребящимися под ветром спинами как шашечные фигурки расставились вдоль линии наката, зачем, чего ждут? Лениво оторвавшись взглядом от воды, Дионис запрокинул лицо и выпустил в небо долгое облачко пара. Левый бок облизывала световая дорожка из беседки, там и вино и подушки и тепло и лампа под потолком, а тут зимний холод, снег на голых плечах, эти непонятные чайки... вытянув широкобедрую ногу, пошевелил пальцами и снова подобрал, обхватил себя за коленки, лег на них подбородком. Снег...

Треугольное лицо развернулось в сторону говорящего, пухлые губы разползлись, открывая в широкой улыбке крепкие, отчетливые сахарные клыки. Чайки, море, растянутые на коленках треники... Кажется ночка будет забавной. Угловато, неудобно выворачивая в локте, протянул руку, поманил ладонью. С макушки сорвался пласт снега, проскользил по голой спине, оставляя белый след на проступивших сквозь кожу жучках хребта. Свет в беседке мигнул, накаляясь, набирая яркость, вылизал сиянием половину припорошеной фигурки на камне, загоняя другую в темень. И снова пригас, до уютного свечного, не столько освещающего сколько светящего, теплого, домашнего.
Дионис сьехал боком с камня - на секунду, взметнуло будто белыми бабочками или метелью от висков. Спекшийся холодом песок ударил в пятки.
А если нет? Темные глаза будто налились светом, но может все дело было в недалекой лампе и повороте головы. Рука со сложеными щепотью пальцами подогнулась к плечу, коленка вынеслась вперед, по бедру перекатилась волной впадинка. Улыбка сошла с лица, оставив его чуть изумленным и грустным. Дионис провел ладошкой по животу, как будто стряхивая с кожи не налипший песок